Высадив Анюту у почты, дожидаться оказии в Челябинск, мы отправились в рейд по окрестным населенным пунктам. Искали и отрабатывали прорывы. Я продолжил попутно знакомиться с местными баринами, договариваясь о скупке старой техники.
Вечером снова заехали в Семигорск. Хотел убедиться, что Анюта уехала. Почтмейстер заверил, что лично усадил ее в почтовый грузовик, а затем попенял в шутку, что мне этого местная общественность не простит.
— Как ты мог с нами так поступить, Кротовский? Услал Анну Смородинцеву на следующий же день. Имей ввиду, мое сердце разбито… кстати, чуть не забыл, там один помещик тебя дожидается.
— Где он?
— Наверно, в кабаке сидит. Где ж еще… пойдем вместе. Мне тоже нужно промочить горло…
Помещик действительно дожидался именно меня. Перед ним стояла рюмка настойки, так даже не стал ее допивать.
— Будте любезны, граф, — сказал он мне, — Извольте взглянуть на мою машину.
— Давайте взглянем.
Мы вышли из ресторана и подошли к машине. Я ее заметил еще до того, как войти в помещение. Машина как машина. И судя по тому, что в нее не впряжена тройка лошадей, до Семигорска доехала своим ходом.
— Возьметесь, граф? — не очень понятно спрашивает помещик.
— М-м… а что именно вы от меня ждете?
— Ну как же… все кругом говорят, что вы старые машины чините и в грузовик переделываете.
Нормально так работает Семигорское сарафанное радио. Только сегодня первый грузовик выкатили из Конюшен Феррари… из Лучковского гаража, а об этом «все кругом говорят». Ни связи, ни газет, ни общественного транспорта. Просто чтоб переговорить с человеком, нужно намотать по «одному названию, что дорога» десять, двадцать, а то и тридцать километров. А уже «все говорят»… хуягия, как сказал бы Крот.
Видя морщины на моей лбу, помещик решил добавил аргументации:
— А мою машину даже чинить не надо. За моей машиной уход был хороший… так что, возьметесь?
Мне нравится, как звучит в его устах слово «уход». В его понимании за машиной ухаживают примерно так же, как за лошадью.
— Погодите, я пока в толк не возьму, — все же решаюсь уточнить, — У вас хорошая машина… на ходу… зачем от нее избавляться? Не лучше будет купить нормальный заводской грузовик?
— Не купишь грузовик. Я бы рад, да не купишь. Все грузовики выкупает министерство обороны. В свободную продажу не поступают.
Вот те раз. Вроде бы капитализм на дворе. Вроде бы не плановое хозяйство. Вроде бы спрос рождает предложение… а с другой стороны, если на всю страну один производитель моторов, то и производитель грузовых шасси вполне вероятно тоже единственный. А еще добавить к этому европейские санкции на поставку техники, и тогда все становится не только понятно, а даже привычно. Все как всегда, Россию пытаются задушить экономическими методами.
— Но вы понимаете, что машину мы испортим? Что это будет весьма грубое изделие?
— Да и шут с ней, — помещик решительно и беспощадно машет рукой, — Понимаете, мне насоветовали купить, чтоб семью возить. А куда мне возить семью? Некуда.
— Так сами катайтесь. Удобно ведь.
— Как тут сказать, — замялся помещик, — Удобно, да не совсем. Холопа ведь рядом с собой в машину не посадишь.
— Почему? — пока что ни черта не понимаю.
— Неловко как-то перед людьми, чтоб холоп в одной кабине с барином ехал.
От оно что. Сложившаяся классовая культура. Стремно барину ехать в салоне с мужиком сиволапым. А вот ежели барин будет в кабине сидеть, а мужик в открытом кузове сзади трястись, то тогда все норм, куртуазность поведения нарушена не будет.
— Ну что ж, сделать можем, — докладываю помещику с хмуро-озабоченным видом, — Но вы должны понимать. Ручной труд, единичное изделие, индивидуальный подход…
— Вы, главное, сделайте, за ценой не постою.
Ну, раз так, заряжаю помещику ценник от души, заодно вложив в него добавку за мои собственные рабоче-крестьянские корни, умудрившиеся не ссохнуться и протянуться из прошлого воплощения в нынешнее графское. Пущай гад-эксплуататор доплачивает за право наслаждаться классовым неравенством.
Помещик, видимо, рассчитывал на меньшую стоимость переделки. Задумался. Я и сам теперь понимаю, что хватил лишнего, но отступать нельзя. Я не торговец с турецкого базара. Торговаться не люблю и не умею, но… умею аргументировать:
— В стоимость переделки включена шестимесячная гарантия. В случае обнаружения поломки по вине производителя кузовных работ, устранение поломки будет производиться бесплатно. Так же в стоимость входит техническое обслуживание, включая замену масел и смазок…
— Идет, — соглашается помещик и мы ударяем по рукам.
— Я могу сам отогнать вашу машину в Лучково, — предлагаю помещику и тот с радостью соглашается.
— Я тогда у сестры переночую. Она у меня в Семигорске живет, а навестить, время не находил.
Я только пожал плечами и принял у помещика ключ от машины. Сам он почему-то направился не к сестре, а обратно в кабак. Но это уже не моя забота.
Хотел уже было садиться за руль, но тут вижу приближающегося человека. Во время разговора с помещиком он стоял неподалеку и, как мне показалось, слушал наш разговор.
— Извините, что вмешиваюсь не в свое дело, но мне показалось интересным… — человек замялся, явно испытывая неловкость.
Еще один желающий переделать легковушку в грузовик? Непохоже. Он не выглядит как барин. Скорее тянет на служащего.
— И что вас заинтересовало?
— Я так понял, вы переделываете легковые машины в грузовики…
— Можно сказать и так.
— А как вы во время переделки настраиваете развесовку по осям?
— По каким еще осям? — начинаю догадываться, что этот человек не просто служащий, а как-то связан с техникой.
— Между передней и задней осью. После переделки распределение нагрузок изменится.
— Говоря откровенно, никак не настраиваем. У нас для этого просто нет технической возможности. А вы в этом разбираетесь?
— Постольку-поскольку… я вообще-то инженер по гидравлическим насосам. Но приходится и механизмами заниматься.
— Вот это да. И откуда в Семигорске взяться целому инженеру?
— Моя фамилия Березников. Я на Клещова работаю. Вчера у нас на производстве случился негаданный прорыв на плоти… ну, одним словом, прорыв… и мне выпал в кои-то веки выходной. Пока там все не устранят, мне делать нечего.
— Вот как, — мое управленческое чутье вполне разборчиво шепчет, что таких людей так просто отпускать нельзя. Таких людей надо хватать и держать, — А в моторах понимаете?
— Довольно поверхностно, но принципы работы всех узлов понимаю, — отвечает инженер.
— А хотите прокатиться со мной до Лучково? Я покажу вам наше скромное производство. А вы, может быть, что-то посоветуете?
— А давайте… прокатимся… — соглашается инженер, — Честно говоря, знакомств в Семигорске я так и не завел. А гулять по городу надоело.
По пути в деревню инженер разговорился. Он явно соскучился по общению своего уровня. Я ему в двух словах описал обстоятельства своего переезда из Питера. Он в свою очередь поведал собственную историю. Что раньше работал в Оренбурге на очень приличной должности, но имел слабость к азартным играм. И что слабость эта привела ко вполне предсказуемому итогу: он попал в должники… и не к кому-нибудь, а к самому Афонасию Клещову. Березникову пришлось оставить должность, семью и отлаженный быт и ехать сюда, отрабатывать Клещову карточный долг.
— И долго вам еще работать на Клещова? — я уже начинаю продумывать вариант, как бы выкупить долги такого полезного человека.
— Все долги перед Клещовым я закрыл… год назад еще, — признается инженер.
— Хм. А почему не возвращаетесь в Оренбург… к семье?
— Никто меня там уже не ждет. Дочь выросла, вышла замуж. Жена… жена тоже не ждет. Я их не виню. Семь лет — срок немалый.
— Я все равно не понимаю. Что вас держит в этой глухомани? Интересная работа? Перспективы?
— Нет никаких перспектив. И ничего интересного нет. Клещов слишком жаден, чтобы ждать от него интересных или перспективных проектов. Просто я… знаете, мне боязно возвращаться. Там меня сдерживала семья, но и она не сдержала. А теперь… боюсь сорваться и снова сесть за карточный стол.